понедельник, 2 марта 2015 г.

Бабочки

Она была из тех женщин, которыми можно освещать города. Ее жизнелюбия хватало на всех людей, что ей встречались, и надо было изрядно постараться, чтобы на себе его не ощутить. Для того, чтобы она улыбнулась, достаточно было пару секунд на нее безотрывно смотреть, и это была не смущенная деланная улыбка, а настоящий, щедрый выплеск радости. Ей с дивной легкостью давались иностранные языки, не из-за какой-то особенной памяти, а потому, что ее тяга к общению, к людям, через слова и фразы, была столь сильной и постоянной, что не знала препятствий. Тонкая и быстрая, все время в движении, подернутая живой белизной, она излучала тепло и простоту.

В ее голове жили бабочки. Они роились и щекотались крыльями, чаще всего оранжевые или бирюзовые, невесомые, хрупкие, заполняющие пространство своей беззащитной яркой красотой. Наверное, из-за них она не умела глубоко задумываться о чем-то одном, плохом или хорошем, и постоянно отвлекалась по сторонам, не деля предметы и темы на важные и неважные, без усилий паря в их несусветном радостном многообразии. В редкие моменты печали бабочки засыпали, сложив крылья книзу, из трепещущего фейерверка превращаясь в неподвижные тонкие бесцветные пластины. Или же окрашивались в тяжелые серые тона, и взмахи их чешуйчатых крыльев делались резкими и свистящими, наполняя ее бедную голову детским  паническим беспокойством.

Но к счастью власть серых недолговечна,  и уже совсем скоро ажурное многоцветное непостоянство вновь радостно плескалось в голове, в груди, в комнате, подхватывая окружающих людей и зверей в свое легчайшее кружение, в пение, в смешливую болтовню, в иллюзорность, быстротечность и непрактичность.