Мунк

Эдвард Мунк говорил: "Я видел всех людей за их масками - улыбающимися, флегматичными, спокойными лицами - я смотрел сквозь них и видел страдание во всех без исключения, бледные тела, без устали нервно спешащие по этому извилистому пути, что ведет к могиле". И, глядя на его картины, нет сомнений: точно, видел! Меланхолия, одиночество, ревность, страх, скорбь - мильон терзаний налицо.

Однако вот что тут забавно: когда не хочется жить, когда мир представляется неуютным, невыносимым местом, когда единственный всему итог - одиночество, страдания и смерть, когда небо в овчинку, и нет сил даже на рукопожатие - из такого состояния невозможно породить творческий продукт.

Творчество требует колоссальных душевных затрат, а шедевры, подобные мунковским, и подавно. Это гигантские сгустки энергии, и нет шансов произвести на свет нечто подобное, будучи в апатии, упадке, депрессии и всечасном ожидании распада. Как же ему все это удалось "из положения лежа" - создать сотни прославленных живописных произведений, беспрерывно колесить по Европе, организовывая ежегодно десятки (!) своих выставок в различных городах, поддерживать знакомства с множеством выдающихся современников, наконец, дожить до 80 лет? А если у него на все это нашлись и силы, и запал, и оптимизм, то не лукавство ли вся его меланхолия и скорбь?

Нет, скажем мы определенно, не лукавство. Скорбь и сила, страх и смелость, меланхолия и воодушевление - все у него настоящее. Такой вот широчайший диапазон души, который все это в себя вмещает в максимально подлинном варианте. Гениям вообще часто удается проявить в себе множество противоречивых, полярных вещей.

А мы? Не потому ли наши таланты десятилетиями не могут раскрыться, что мы без конца себя усредняем? В горести бодримся, а в радости ждем подвоха. В работе подхалявливаем, а на отдыхе подрабатываем. Расшатываем ограничения и ограничиваем свободу. Толком не создаем, и толком не разрушаем. Одной рукой сдерживаем порывы щедрости в страхе остаться без денег (или без сил, или на что мы там, по нашему мнению, бываем щедры), а другой корим себя за скупость сердца.

Отчего-то мы не признаем за собой права быть разным и испытывать полярные чувства. И себя, и других мы желаем раз и навсегда определить безо всяких противоречий, заасфальтировать в неком статическом равновесии. Так и живем - ни добрые, ни злые, ни лентяи, ни трудоголики, ни густо, ни пусто, а как-то так…

Вот бы перестать так делать! Быть бы как Мунк, одновременно горестный и прекрасный. Перестать считать противоречия ошибками, и не стараться так уж сильно от них избавиться, поняв,  что в них есть скрытый динамический баланс. Дать шанс каждому отдельному элементу нашего внутреннего разнообразия. Или, по цветастому выражению Сержа Гингера, заменить серость компромисса на веер радуги.

Аскезы

Многие религиозные и философские школы восхваляют аскезы. Дескать, через них лежит путь к совершенству, они придают характеру цельность, твердость и направление, очищают душу и утверждают нашу призрачную свободу выбора.

Психологи же часто говорят, что путь роста - не через насильственную перекройку себя согласно чьим-то лекалам, а как раз через изучение и принятие себя таким, как есть, в частности, осознание и признание своей природы и своих желаний.

В прошлом мне здесь виделось противоречие. Так как же правильно поступать? Потворствовать своим желаниям или, наоборот, стремиться к совершенству через самоограничения?

Для того, чтобы противоречие исчезло, необходимо развеять одно простое заблуждение. Дело в том, что аскеза - это лишение себя не чего-то хорошего, а чего-то плохого. Точнее: аскеза - это добровольный отказ от чего-то для нас ненужного, лишнего, вредного. Тут важна каждая часть формулировки.

Добровольный! Не от страха, не по принуждению, не потому, что так принято, не для того, чтобы кому-то понравиться. А потому, что без этого легче жить! Ходить в школу, сидеть в тюрьме, бедствовать, когда не можешь заработать денег, блюсти целомудрие, когда тобой никто не интересуется - это не аскеза, т.к. не является нашим свободным выбором.

Отказ! Не лишение, не насилие над собой, не принятие страданий. Про страдания от аскез вообще ни слова не говорится. Т.е. это вообще не должно быть плохо, больно, страшно, рискованно, невыносимо и чрезмерно. Скорее это как выработка привычки не пить из лужи. Идеальный отказ - тот, что происходит легко и делает человека более, а не менее счастливым.

От ненужного! Вот это самое сложное и самое главное. Отказаться от ненужного! От того, без чего не просто можешь обойтись, а без чего обходиться - благо лично для тебя.

Например, отказаться от обжорства, насилия, праздности, алкоголя, вранья, критики или халявы - однозначно аскеза. С другой стороны, носить тесную обувь, есть плохую еду, вкалывать на ненавистной работе или оставаться в разрушающих душу отношениях - никакая не аскеза. Это просто плохо выстроенная жизнь.

Так вот. Одно из последствий осознания и принятия себя - это понимание того, что для нас действительно хорошо, полезно и желанно, а что, наоборот, вредно и подлежит устранению. Это устранение и будет нашей аскезой, которая (в идеале) освободит нам время и силы, расчистит путь тому, что для нас хорошо, и приведет нас в большее соответствие с нашей истинной природой.

И, конечно же, наша аскеза очень зависит от того, кем мы себя осознали. Осознавший себя частичкой Господа проведет многие дни в молитвах, осознавший деятелем будет трудиться по 12 часов в день без выходных, осознавший мыслителем прочтет тысячи и напишет десятки книг, осознавший родителем проведет тысячи часов с ребенком, осознавший преподавателем повторит тысячу раз одно и то же. Отбросив все остальное.

Цифры

Вот падает, к примеру, самолет. 200 человек, все, естественно, насмерть, фото обломков во всех новостях нагнетают ужас. У одних в душе шевелится дремавший страх перед полетами. Другие роют интернет, пытаясь понять причины аварии. Третьи прилаживают к своей аватарке атрибуты траура и сочувствия. Это, кстати, хорошо. Вообще сочувствие - это хорошо, по-человечески.

История, что и говорить, печальная. И все же вот что странно. Ведь все мы наделены способностью к счету, сопоставлению фактов, анализу, синтезу и прочими полезными вещами, спасибо нашему любимому neocortex-у. Например, мы прекрасно знаем, что только в РФ за год в ДТП погибнет 25 тысяч человек. Это примерно по такому самолету каждые 3 дня, не считая раненых, которых раз этак в 10 больше. А еще есть намеренно убитые, умершие от врачебной ошибки, не получившие лечения из-за нехватки денег… Все это десятки тысяч людей в год только в России. Наконец, более 20 тысяч человек за год наложат на себя руки. И это мы пока не трогаем общемировые цифры по голоду, желтой лихорадке, червям в мозгу и проч., и проч..

То есть все мы располагаем такими чудовищными фактами о людских смертях и мучениях, происходящих ежедневно, по сравнению с которыми раз в год упавший самолет - рябь на поверхности океана! Почему тогда наш страх и наше сострадание по этому поводу столь непропорциональны его доле в общем, изо дня в день происходящем ужасе?

Проблема в том, что большие и главные вещи происходят постоянно, и наш мозг к ним адаптируется. Слишком энергозатратно каждый день переживать и бояться в полную силу, поэтому ДТП, самоубийства и голод - это наш "ноль", наша норма. Мы делаем эмоциональную стойку только на отклонение от этой нормы, которое древняя часть нашего мозга интерпретирует как угрозу. И тем охотнее, чем это отклонение ярче, визуально нагляднее и короче во времени. Упавший самолет, теракт с пятью жертвами, пожар в Нотр-Дам - все подходит идеально: разово, публично, шокирующе. Ужаснулись, прослезились, забыли. Так нам не тяжело.

А еще мы не чувствуем цифры. Мы вроде бы умеем ими оперировать, но нам не очевиден их масштаб и касательство к нашей жизни. Так, конкретный (пусть и чужой нам) пострадавший, с именем и фамилией, с рыдающей женой, с несбывшимися планами (такой нестарый, еще бы жить да жить!), с детскими черно-белыми фотографиями, где он в белой рубашечке и смеется - он один способен вызвать в нас намного больше подлинного сострадания, чем все 25000 погибших за год в ДТП. То есть мы вроде понимаем, что эти люди ничем не хуже, что у них тоже дети, планы, детство, что смерть каждого из них точно так же отвратительна и трагична. Но отчего-то эти цифры нас не пробирают, в горячие чувства не вгоняют, рук мы из-за них не заламываем и черных аватарок не вешаем.

А стоило бы. Способность переживать за цифры - в высшей степени человеческое свойство! Это такой частный случай соединения ума и сердца. И потому мои настоящие симпатии с людьми, для которых норма - не норма. Кому не сидится спокойно каждый день года, даже если не случилось никакой эффектной катастрофы. Кого статистика пугает сильнее, чем единичные (хоть и печальные) события с первых полос. Кто в меру сил противостоит тому будничному разрушительному началу, которое во много раз страшнее и масштабнее любых экстравагантных выплесков.