Мунк

Эдвард Мунк говорил: "Я видел всех людей за их масками - улыбающимися, флегматичными, спокойными лицами - я смотрел сквозь них и видел страдание во всех без исключения, бледные тела, без устали нервно спешащие по этому извилистому пути, что ведет к могиле". И, глядя на его картины, нет сомнений: точно, видел! Меланхолия, одиночество, ревность, страх, скорбь - мильон терзаний налицо.

Однако вот что тут забавно: когда не хочется жить, когда мир представляется неуютным, невыносимым местом, когда единственный всему итог - одиночество, страдания и смерть, когда небо в овчинку, и нет сил даже на рукопожатие - из такого состояния невозможно породить творческий продукт.

Творчество требует колоссальных душевных затрат, а шедевры, подобные мунковским, и подавно. Это гигантские сгустки энергии, и нет шансов произвести на свет нечто подобное, будучи в апатии, упадке, депрессии и всечасном ожидании распада. Как же ему все это удалось "из положения лежа" - создать сотни прославленных живописных произведений, беспрерывно колесить по Европе, организовывая ежегодно десятки (!) своих выставок в различных городах, поддерживать знакомства с множеством выдающихся современников, наконец, дожить до 80 лет? А если у него на все это нашлись и силы, и запал, и оптимизм, то не лукавство ли вся его меланхолия и скорбь?

Нет, скажем мы определенно, не лукавство. Скорбь и сила, страх и смелость, меланхолия и воодушевление - все у него настоящее. Такой вот широчайший диапазон души, который все это в себя вмещает в максимально подлинном варианте. Гениям вообще часто удается проявить в себе множество противоречивых, полярных вещей.

А мы? Не потому ли наши таланты десятилетиями не могут раскрыться, что мы без конца себя усредняем? В горести бодримся, а в радости ждем подвоха. В работе подхалявливаем, а на отдыхе подрабатываем. Расшатываем ограничения и ограничиваем свободу. Толком не создаем, и толком не разрушаем. Одной рукой сдерживаем порывы щедрости в страхе остаться без денег (или без сил, или на что мы там, по нашему мнению, бываем щедры), а другой корим себя за скупость сердца.

Отчего-то мы не признаем за собой права быть разным и испытывать полярные чувства. И себя, и других мы желаем раз и навсегда определить безо всяких противоречий, заасфальтировать в неком статическом равновесии. Так и живем - ни добрые, ни злые, ни лентяи, ни трудоголики, ни густо, ни пусто, а как-то так…

Вот бы перестать так делать! Быть бы как Мунк, одновременно горестный и прекрасный. Перестать считать противоречия ошибками, и не стараться так уж сильно от них избавиться, поняв,  что в них есть скрытый динамический баланс. Дать шанс каждому отдельному элементу нашего внутреннего разнообразия. Или, по цветастому выражению Сержа Гингера, заменить серость компромисса на веер радуги.