понедельник, 30 июля 2018 г.

Офис

Последний десяток-другой лет модно ругать офисный уклад жизни. Мало чему посвящено столько саркастической и желчной критики, как «офисному планктону», туповатым особой офисной туповатостью «менеджерам среднего звена», бездушным и бесполезным «топам», пустым и цепким ловцам карьерных взлетов, несчастным выгоревшим людям, забывшим, когда они последний раз смотрели на заходящее солнце.

Особенно же достается набившим оскомину скучным и бесполезным совещаниям, бездне человеко-лет, ухнувших в черную дыру переговорных комнат без единого живого слова и мысли. Неиссякаем юмор в духе «игры в bullshit» или ролика про семь красных линий. Того же мнения придерживаются и сами офисные люди, которые, согласно строго анонимным опросам, считают 80% совещаний бесполезной тратой времени. Кажется, дальше ехать некуда.

Все верно, 80% офисных «митингов» и персонажей – скучны, неумны и довольно бесполезны. Но верно и другое: 80% любых разговоров, что мы ведем, бесполезны. 80% книг неинтересны и плохо написаны. С 80% людей невозможно общаться. 80% фильмов противно досматривать даже до середины. 80% картин – кровь из глаз. 80% рекламы убеждает нас купить какую-то ненужную хрень. 80% мнений окружающих людей – полный бред и засер мозга. В 80% жилых домов совершенно не хочется заселиться. 80% вариантов так отвратительны, что мы их даже не рассматриваем. 80% нашего общения с самыми близкими и дорогими людьми – сплошь бытовуха. 80% банкиров, социологов, учителей, продавцов, журналистов, нянь, логистов, прорабов, физиков, юристов, экскурсоводов, фрезеровщиков и дизайнеров 80% времени работают свою работу без любви. Короче: 80% мирового материального и духовного продукта – та еще дрянь.

Не представляю, в какой момент офисная организация труда вдруг пообещала стать исключением и избежать этой закономерности. Вероятно, лет 70 назад, когда контора была светлой альтернативой производству с тяжелым физическим трудом и высоким травматизмом. Но теперь, когда белые воротнички многократно умножились, а синие изрядно побелели, самое время вспомнить, что так вообще устроен мир: 80% всего –бесполезная хрень, а 80% времени заполнено лишними мыслями и поступками, ожиданием, рутиной, отработкой, борьбой с ленью и идиотизмом, бесплодными фантазиями и руминациями.

Однако не стоит к этому относиться слишком серьезно. Тут ведь дело не в том, что мир плох. Просто так откалиброван наш мозг: постоянно выстраивает иерархии в такой вот агрессивной пропорции. Непрерывно все сравнивает и делит на хорошо-нехорошо, важно-неважно, полезно-неполезно, мое-не мое. И все это довольно условно. И при этом часто ошибается. И часто меняет мнение. Но как же еще могла бы выглядеть наша способность отличать лучшее и делать выбор в его пользу?

среда, 25 июля 2018 г.

Мнения

Если нас попросят подробно объяснить, как в точности функционирует пальчиковая батарейка, почему летает самолет, как устроен процесс пищеварения, как рассчитывается валовый внутренний продукт, как настраивают рояль, из чего делают асфальт, зачем грунтуют холст, как обогащают уран, в чем разница между Индуизмом и Буддизмом, большинство из нас довольно быстро обнаружит свое невежество (если, конечно, один из вопросов случайно не угодит в поле наших профессиональных знаний).

Но если нас спросить: надо ли увеличивать или уменьшать налоги, стоит ли легализовать продажу кокаина, нужно ли запретить беспилотные автомобили, приносит вегетарианство вред или пользу, нужна ли государству смертная казнь, опасно ли глобальное потепление, когда грянет следующий финансовый кризис, стоит ли мужчине жениться на женщине старше себя, есть ли жизнь на Марсе - мы ни перед чем не спасуем! Большинство людей в жизни на подобные вопросы не ответит «я об этом не думал» (хотя скорее всего не думал), «это слишком сложно» (а это и правда чертовски сложно) или (мое любимое) «я не знаю».

Не смешно ли, что при всей скудости наших познаний, мы так невероятно щедры на мнения! Мы изрыгаем мнения, как дракон – пламя. Стоит нам услышать вопрос, как оно у нас рефлекторно появляется, в уже готовом виде, еще до того, как мы подбили под него аргументацию – в виде базового одноклеточного импульса «нра-не нра», который мы post factum судорожно пытаемся обосновать. Нет ничего легче, чем иметь мнение по любому вопросу – бесплатно.

В свете этого особенно нелепой видится либеральная формула о том, что к каждому мнению нужно-де относиться с уважением. Как раз наоборот: 95% мнений не имеют никакого права на уважение. Это в лучшем случае готовый текст, невесть откуда позаимствованный, который люди привыкли бездумно прокатывать собеседнику в ответ на определенный раздражитель. Не обольщайтесь! Это письмо сгенерировано автоматически. Пожалуйста, не отвечайте на него!

понедельник, 23 июля 2018 г.

Превосходящая аргументация

Есть на свете люди, вроде меня, для которых важна логика, и чрезвычайно достоверен логический срез мира. И нам порой трудно понять, почему нам не удается в чем-то убедить других людей, хотя наша аргументация явно превосходит их. Нас страшно бесит, когда все ясно, одно вытекает из другого и в итоге стройно приходит к тому, к чему мы клоним, а собеседник на это изрекает нам бессвязные, идиотские, ни с чем не сообразные доводы и нашей стройностью ничуть не прельщается.

Бешенство и бессилие – вот что мы чувствуем, когда бьемся, как рыба об лед, не в силах переломить темную алогичную убежденность другого человека. И не то чтобы нам так уж важно было его мнение, но нелогичность и противоречивость, а, главное, несмотря на это, искренняя уверенность собеседника в какой-то чуши – вот что не дает нам спокойно махнуть рукой на подобный разговор. Такая его уверенность разрушает нашу собственную картину мира, дискредитирует то, что мы считаем незыблемым и несомненным.

Надо ли говорить, что в душе собеседника в этот момент происходит то же самое? Ведь мы, что называется, «попали в кость»: что-то для него несомненное, важное, с чем он сросся, и что не может отделить от себя, подвергается атаке, причем умной, серьезной, хорошо отстроенной. Как он себя при этом чувствует? Да он защищает не идею, а самого себя! Потому что для того, чтобы с нами согласиться, ему нужно стать другим, а это больно, страшно и трудно!

Когда гвалт непродуктивного спора уже стих, я отлично вижу, что есть и внутри меня некий островок твердости, который ни в какой аргументации не нуждается, и которым я не готов поступиться, кто бы что и как ни говорил. Должно случиться что-то намного большее, чем хорошо приведенные доводы, чтобы я хоть отдаленно поставил его под сомнение. В народе о таком говорят: только через мой труп. Относительно некоторых вещей решимость моя настолько тотальна, что в обычной ситуации я даже не могу их перечислить, подобно тому, как список важных для нас вещей никогда не возглавляет само собой разумеющийся воздух.

Способность менять свое мнение и даже свои убеждения – важнейшая и полезнейшая вещь. Есть даже прекрасный афоризм о том, что аморально никогда не менять своих убеждений. Бездумное следование тому, чему следовал вчера, безусловно, одно из самых чудовищных препятствий на пути личного прогресса.

Однако, при всем при этом, фундамент нашей личности – вещь ничуть не рассудочная. И если бы все на свете было послушно логике, то вовек не было бы нам покоя! Нам нужно было бы жить в постоянной готовности, что вот-вот появится лучший, превосходящий аргумент. И тогда все наши принципы, то, во что мы привыкли верить и на что опираться, нужно будет незамедлительно спустить в унитаз и заменить чем-то новым, более логически выдержанным. А в такой готовности жизнь нельзя. Громадное большинство из нас, лишись мы нашей незыблемой иррациональной основы, было бы беззащитно перед любой хорошо выстроенной пропагандой – от политологов, от маркетологов, от любого складного говоруна. Какое счастье, что люди просто так не меняются под влиянием аргументов, даже если им нечего возразить!

понедельник, 16 июля 2018 г.

Про искренность

Искренность нынче в моде. Книг об аутентичном лидерстве не сосчитать. Открытость мыслей и частной жизни принимается публикой на ура. Откровенность саму по себе принято считать достоинством, а откровенные люди представляются безопаснее и как-то симпатичнее, чем те, что себе на уме. Выражать свои эмоции полезно для здоровья, и мы имеем на это право. Держать их в себе – плохо и несовременно.

Вообще в этом что-то есть, какие-то зерна правды. Например, что невозможно бесконечно притворяться. Воля – ограниченный ресурс, поэтому невозможно вечно одни эмоции давить, а другие имитировать, как невозможно 40 лет с огоньком вкалывать на ненавистной работе или без эксцессов прожить тот же срок с ненавистным человеком. Очевидно, наша жизнь должна нам подходить, а слишком частое перешагивание через себя – крайне неустойчивая стратегия долгосрочного процветания.

Но, как всякий обратный ход маятника, переход от культа железной целеустремленной сдержанности к культу экстремальной искренности – точно такой же перегиб и провал. Увы, пленительная непосредственность хомячков и попугайчиков нам явно не подходит. Чрезмерная откровенность имеет свои подводные камни.

Дело в том, что это, как правило, обман. Мы вовсе не всегда понимаем, что мы на самом деле думаем и чувствуем. Чаще всего у нас в голове царит сумбур из отдельных позывов, сиюминутных физических ощущений, размытых соображений, воспоминаний, противоречивых чувств, наведенных эмоций и прочих туманных материй. Каковы мы есть самом деле в этот самый момент – не такой простой вопрос для нас самих. А обрушивать на бедные головы окружающих весь это фарш без разбора и отсева вообще крайне глупо и неэтично. Не будем забывать, что без фильтров содержимое нашей головы выглядит ничуть не лучше, чем содержимое желудка. Все ценное, что исходит от нас – это некий наш личный продукт – творческих, мозговых, волевых или еще каких-то усилий. Необработанный и непрошенный выплеск нашего внутреннего содержания едва ли имеет ценность.

Абсолютно всем, кроме нашего психотерапевта, наша ультраоткровенность без надобности. Окружающие очень даже оценят, если мы будем себя вести здраво и порядочно, выполнять свои обещания, соответствовать взятой на себя роли, действовать сообразно достойным принципами. На остальное всем наплевать, за исключением, вероятно, нашего самого внутреннего круга. Но и их, самых ценных и близких людей, неплохо бы время от времени поберечь от некоторых наших «актов искренности».

Любая сложная система (а наша психика, несомненно, сложна) имеет разные механизмы для внутреннего и внешнего регулирования, и смешивать их – идея плохая. Поэтому для взаимодействия с окружающими нам подошла бы отдельная функция, которую Рольф Добелли остроумно называет нашим собственным «Министром Иностранных Дел».

От Министра Иностранных Дел не требуется быть насквозь лживой, двуличной и беспринципной скотиной, как могли бы подумать сторонники «единственного настоящего Я». Он вовсе не должен действовать вразрез с внутренними делами и установками. Но и полная открытость относительно дел внутренних (мучительных сомнений, постыдных слабостей, семейных проблем, вчерашнего несварения, страха смерти, гвоздя в ботинке и проч.) тоже не входит в его должностные обязанности.

Ибо от избыточной искренности ничто на свете не улучшится: ни наши отношения с окружающими, которые на нее не подписывались, ни наша собственная внутренняя ясность, которая от такого размывания границ внутреннего и внешнего только затуманится. Так что контролируемая, адресная и выборочная искренность – скорее признак душевного здоровья, чем лживости, скрытности или нецельности.

вторник, 10 июля 2018 г.

Без названия

Разные досужие советчики и кухонные аналитики чужих судеб как ее только ни называли, как только ни пособляли ей своей несокрушимой житейской мудростью. Говорили, что она, мол, всеядная и негордая, а нужно быть разборчивой и брезгливой, иначе никто ценить не будет. Не нужно, говорят, чтобы с тобой было слишком легко. С кем нет проблем, говорят, того мало ценят. А кому же это понравится, когда мало ценят. А люди сплошь наглецы да себялюбцы, сам себя как след не подашь – никто в грош не поставит.

Так ей говорили все, и родители, и подружки. Потому что если ей кто-то или что-то нравилось – она этого даже не пыталась скрыть. На рынке не умела торговаться за матовые, с румяным бочком, душистые абрикосы, которые начинала набирать, даже не бросив дежурное «почем?». Квартиру когда снимала – не умела скрыть, что с первого взгляда влюбилась в эту светлую комнату, в эти широкие низкие подоконники, в этот щедрый балкон, в этот камерный московский простор, возникший из-за пары лишних, бесполезных метров. И цены, конечно, сразу дергали вверх. И мужчина когда ей какой-то нравился, никогда не умела она придержать свой интерес, погасить щенячий огонек в глазах, определить внутри себя для него испытательный срок – нет, сразу, с ходу была она для него готова и на усилия, и на верность, и на вторую, вспомогательную роль. Без условий, без набивания себе цены, просто так.

Охладевала она так же стремительно, наутро, и не умела спустить это на тормозах, сделать из этого «все нормально, просто устала», подождать, вдруг само рассосется, попытаться всколыхнуть в себе былую приязнь. Ее как из розетки выдергивали, и не любилась ей более ни дня ни приторная размазня абрикосов, ни безликая съемная квартира, ни разомлевший от ее безропотной преданности друг. Проходило совсем немного времени, и другие предметы и люди захватывали ее, и под ее благодатным, но быстротечным вниманием становились на время и лучше, и счастливее.

четверг, 5 июля 2018 г.

Эзотерика

Слова «эзотерическое знание» у большинства из нас прочно ассоциированы с некими тайными, недоступными для непосвященных откровениями, плодами архаичной учености психодуховного или метафизического характера. Что-то, написанное на мертвых языках в старых книгах, сохранившихся в единственном экземпляре в отшельничьих пещерах Гималаев. Что-то, исполненное тайных значений, скрытых смыслов и знаков, замешанное на Каббале или Белых Свитках зороастрийских мудрецов. Секретное истинное знание, почти утерянное человечеством, ключ к сокровенному пониманию мироздания. Что-то сложное, чернокнижное и магическое. Этакая помесь Маятника Фуко и Индианы Джонса.

На самом деле все просто. Эзотерическое означает: по каким-либо причинам труднодоступное. Эзотерическое знание – это знание, которое невозможно напрямую передать другому человеку. И все.

Это может быть знание относительно своей божественной природы, кармического предназначения и проч., и проч. Но чаще всего оно выглядит намного привычнее, и сталкиваемся мы с ним каждый день. Хороший рекрутер чует, брать или не брать человека на работу после десяти минут разговора. Хороший инвестор порой принимает не аналитическое, а будто бы спонтанное решение, и оказывается прав. Хороший дизайнер, мельком взглянув на логотип, одобрительно улыбается или нервно передергивает плечами. Хороший диагност назначает неожиданный анализ, который вдруг раскрывает истинную картину болезни. Хороший повар ни с того, ни с сего добавляет чуточку чего-нибудь в уже готовое блюдо, а потом еще полчуточки.
Хороший художник добавляет незначительное пятно, и композиция начинает дышать и завораживать.

Конечно, если этих людей с пристрастием допросить, они дадут стройное рациональное объяснение своим действиям. Вот только нам это объяснение не поможет, т.е. мы не научимся действовать так же, как они, просто получив объяснение. Скорее всего, это будет похоже на попытки Шелдона Купера с научных позиций освоить сарказм.

Ибо если мы чем-то занимаемся достаточно глубоко и серьезно, будь то воспитание детей в мегаполисе или контрабанда оружия в Гондурасе, наши собственные знания будут в значительной мере не академические, а как раз-таки эзотерические. Их невозможно почерпнуть только лишь из книг и лекций, и любая попытка их сформулировать будет чудовищным упрощением. Они приходят с практикой, с повторениями, с осмыслением успехов и неудач, через мучительные сомнения и сладостные озарения, через редкие подвижки вперед и слишком частые откаты вспять. Они возникают по мере того как мы срастаемся с предметом наших занятий, обволакиваем его своей живой психической тканью, наполняем своими силами, нервами и желаниями, встраиваем в свою жизнь. Такая вот недешевая повседневная эзотерика.

воскресенье, 1 июля 2018 г.

Противоречия

В словах, поступках и истории жизни других людей мы мгновенно замечаем противоречия. На них у нас прямо-таки собачий нюх! Отсутствие богатства у университетского преподавателя теории финансовых рынков, привычка к курению у врача, скромная история достижений у чемпионского тренера, посредственный роман видного литературного критика, панический страх отважного дрессировщика львов перед разговором на иностранном языке, семейные проблемы психотерапевта – все это мы не без злорадства подмечаем и не верим этим людям. Почему мы должны их слушать и чему они могут нас научить, если сами они не образец для подражания? На себя пусть сначала посмотрят!

Причина такого отношения в том, что мы порой слишком высокого мнения об общеприменимости наших навыков и талантов и об их переносимости в другие сферы жизни. Нам кажется, что, будучи авторитетом на работе, мы автоматически становимся авторитетом дома. Что умение руководить людьми в армии делает нас хорошим управленцем на заводе или на кафедре. Что наши академические успехи запросто определят успехи практические. Что умение быть харизматичным оратором на одну тему сделает наши речи на все прочие темы столь же неотразимыми. Что умение работать в большой компании непременно означает успех и в маленькой. Что один раз понятая и прочувствованная нами истина отразится на всех аспектах нашей жизни. Что решенная в одной сфере проблема уже никогда не возникнет в другой.

А ведь это не так! Мы как личности намного более фрагментированы и непоследовательны, чем может показаться. И это с одной стороны печально, т.к. означает, что перенос нашего самого честного и кровного опыта из одной части жизни в другую может либо вовсе не состояться, либо потребовать отдельных существенных усилий, в ходе которых многое придется заново продумывать и преодолевать. А с другой стороны это оптимистично, т.к. не обязывает людей быть идеальными и последовательными. Позволяет видеть в них исключительные качества, не перемешивая и не сальдируя их с посредственными. Позволяет учиться у академика с дырявыми карманами и восхищаться смелостью управленца, который боится уколов и пауков. Позволяет, в конце концов, добрее относиться к самим себе и признавать собственные достоинства и достижения, не позволяя недостаткам и неудачам их перечеркивать.

Впрочем, не менее распространено и обратное заблуждение. Но об этом в другой раз.