вторник, 29 марта 2016 г.

Второй шанс

Иногда говорят-сетуют так: "Жизнь прекрасный учитель, только уж очень дорого берет". Мол, все в итоге понимаешь, как было надо и как не надо, и все как на ладони, но когда уже поздно, и лучшие годы потрачены на блуждания в потемках. И с чего бы этим вредным и мелочным высшим силам не преподать мне тот же урок, но за меньшие нервы, усилия, годы. Да, я был неправ и слеп, но неужели я заслужил, чтобы жизнь меня вот так, в полный рост, за это приложила, не дав второго шанса и сделав этим свой урок пустым и неприменимым на практике?

понедельник, 21 марта 2016 г.

Есть город, который я вижу во сне

Я где-то читал, что средний возраст курицы, лежащей на прилавке, составляет 28 дней. С момента вылупления из яйца. Отчего-то легко могу себе ее представить: накачанный нездоровой химотой, одутловатый, странным образом человекоподобный кур, не могущий толком ни бегать, ни кукарекать из-за непропорционально и стремительного набора своего безобразного веса. Век его недолог и несладок. Довольно ужасный пример экономической эффективности.


Мы также едим помидоры, дозревающие в дороге, ездим, работаем, учимся и развлекаемся "партиями", а в мегаполисах даже живем "партиями", в многоэтажных вольерах. Это как будто эффективнее - центральное водоснабжение и все прочее... Интересно, в какой момент мы стали сами к себе относиться как к кормовым курам?

Мир вокруг нас организован чертовски эффективно: огромная совокупность различных конвейеров, по областям деятельности. Каждый конвейер прекрасен в производстве своего массового продукта: просчитаны все затраты и паузы, в полный рост работает экономия от масштаба, batching, узкая специализация и проч.. Задача по устройству нашей собственной жизни часто состоит в том, чтобы разместить различные ее компоненты на разных конвейерных лентах - на ленте обучения, работы, здравоохранения, отдыха. Это как продумывание сложнейшего стыковочного рейса. Есть, однако, подозрение, что такой расклад не вполне подходит для живых людей.

четверг, 10 марта 2016 г.

Старший

Толковали и ещё о том, о сём. Говорили и об Олеговых делах. Это тоже была в Демке совсем не детская черта: интересоваться другими. Молодость занята бывает только собой. И Олег ему, как взрослому, рассказал о своём положении.                                               

Солженицын

В детстве говорили: старших нужно уважать и быть благодарным. В том смысле, что я должен. И никогда не объясняли, за что. Предполагаю, что если бы я в ранней школе набрался наглости кого-то об этом спросить, то объяснений бы все равно не получил, а получил бы вспышку косноязычного гнева. Мои учителя и воспитатели повторяли эту мантру про уважение, как «деды», в свое время настрадавшиеся в «салагах» и теперь полные решимости взять у жизни реванш за собственные унижения и притеснения. Должен, и все. Должен, гад малолетний.

Вообще сам тезис сложнее, чем кажется. Для начала, уважать – это вообще что? В детстве это означало, хоть и не заявлялось прямо: наделять вымышленными достоинствами, или хотя бы предполагать наличие многочисленных скрытых достоинств. Человек прожил значительную часть жизни, наверняка много чего имеет за душой. Уважать старших тогда означает – ценить вслепую, на доверии к паспортному возрасту, и подобным же образом самому добровольно занимать позицию ниже и плоше. Но главный вопрос, конечно, в слове старший. И если отбросить примитивный возрастной критерий, то понятие это становится совсем другим, сложным и привлекательным.

среда, 2 марта 2016 г.

Грусть


В какой-то назидательной книжке герой ходит по кладбищу и читает на надгробиях страшно малые сроки жизни тех, кто там покоится – дни, недели, в лучшем случае месяцы. Дело в том, что кладбище это специальное: на каждом камне указано только «чистое» время жизни, то, что прожито искренне, наполненно, от души и в согласии со своей природой. Выходит по большей части небогато. То тут, то там - человек, умерший глубоким стариком, всего-то, оказывается, и проживший пару месяцев как надо. Той жизнью, для которой стоило рождаться. Как же так? Как же мы умудряемся столь бездарно распорядиться священным даром жизни, ужасается герой, намереваясь и читателя заразить тем же продуктивным состоянием.

Однако вряд ли стоит по этому поводу уж очень огорчаться. Это все равно, что расстраиваться, что материя в основном состоит из внутриатомной пустоты, а треть жизни проходит посередь ночного забытья. И если хоть в чем-то положиться на мироздание, нужно поверить, что кажущиеся бездарными длинноты и пустоты нашей жизни порой тоже для чего-то нужны, и представляют собой необходимый этап, который невозможно пропустить в поисках короткого пути. Кроме того, похвальное устремление ни минуты не потратить зря зачастую происходит из вульгарной жадности, а печаль о пустоте жизни и страдания про потерянные годы посвящены не каким-то великим смыслам, а упущенным наслаждениям, для извлечения которых мы чем-то там вовремя не воспользовались.

И все же иногда мне грустно. И много ль мы видели радости на маленьком нашем шаре? Честно сказать, наша жизнь не слишком густо окутана чистой и искренней радостью. Наверное, чаще бывает никак, либо и вовсе паршиво. Кто-то обещал, что жизнь для радости, что норма – это когда хорошо, легко и осмысленно? Вряд ли. В ней ко всему прочему полно трудностей и тягостей, тысяча и один сорт. Но в основе нашей несчастливости лежат, конечно, не сами трудности и тягости, а два великих заблуждения.

Первое: что все это несправедливо. Эти тягости выпали на нашу долю случайно и не по адресу. Мы ни в чем не виноваты, мы просто вытянули короткую спичку, в связи с чем нам достались плохонькие близкие люди, работа, здоровье, друзья и проч. И поскольку это все не наше, смириться мы с этим никак не можем. Что ведет ко второму заблуждению: мы должны не сидеть, сложа руки, а срочно что-то предпринять, как следует напрячься – и вырваться, переиграть, переломить, пересилить окружающий мир. Такое сочетание иллюзий – путь ко многим печалям.

Иногда мне грустно. И в такие минуты я думаю: хорошо бы мне когда-нибудь хватило мудрости как следует осознать, что все, что со мной происходит, я так или иначе заслужил, и тяжесть, что давит на мои плечи – моя, на меня лично возложенная, и что надо просто и по возможности достойно ее нести, добросовестно под ней пыхтеть, и не пытаться ее игнорировать и скакать на одной ножке, когда это невозможно, и не ожидать суперприза в конце. Принять это медленное шествование с тяжестью в душе как справедливый и необходимый этап своей душевной работы и честно и спокойно пройти его. Так уставший биатлонист проходит штрафные круги в наказание за промахи на огневом рубеже, не пытаясь срезать, выгадать или выпросить у арбитров поблажку.