четверг, 15 августа 2019 г.

Желания

С желаниями вечно какие-то проблемы. То мы не знаем, чего хотим. То мы меняем свои желания так быстро, что они никак не успевают исполниться. То мы понятия не имеем, во благо ли нам то, чего мы хотим. Наконец, получив желаемое, мы напрочь не умеем это любить. В общем, разруха.

Но вот представим, что случилось чудо, и мы точно знаем, чего хотим, хотим этого (одного и того же) достаточно долго, и то, чего мы хотим, нам на пользу, т.е. будет нас развивать и возвышать, а не просто временно насыщать наши чувства. И даже в этой райской ситуации есть своя загвоздка, непонятность, дилемма - что делать дальше? Как обрести желаемое? Тут мнения расходятся.

Энергичные хозяева своей жизни и творцы своего счастья уверены, что они много чего на свете решают, определяют и значат. Они и есть центр их собственной вселенной. А значит, им все по силам, и нужно только как следует захотеть, напрячься, принести в жертву достаточное количество времени, сил и еще Бог знает чего, сделать нужное количество раз правильный выбор - и все получится. А все, что не получилось - это их вина, их недоработка, им стоило быть умнее, сильнее, настойчивее, терпеливее, и проч. Живут с достоинством.

С другой стороны, их осененные мудрым прищуром оппоненты утверждают, что едва ли не все на свете определяется превосходящими силами - Богом, Мирозданием, генетикой, социумом, климатом итп. Набор этих сил может разниться, но общая идея в том, что человек бесконечно мал и ничтожен перед лицом Вселенной и толком ничего не решает. И действительно: не решает, где и когда ему родиться и умереть, быть ему умным или глупым, обаятельным и отвратительным, талантливым или бездарным, и даже что ему в каждый момент времени думать и чувствовать - и то не ахти как решает (по большей части оно как-то само), не говоря уже о влиянии на окружающий мир. Очень мудрый и смиренный подход.

Практически говоря, первые считают, что получишь ровно то, что выберешь для себя сам, а вторые - получишь то, что выдадут, ибо решаешь тут не ты. Первые: старайся сильнее, и все будет. Вторые: расслабься, и будет как будет.

Обе эти крайние позиции давно раскритикованы умными и достойными людьми. Первых критикуют за тщетность и наивность, за гордыню, за слепоту, за глупое пристрастие к дерзким "историям успеха", в которых каждый может стать миллионером или чемпионом, если будет делать то же, что миллионер или чемпион. А вторых за то, что под их мудростью и непривязанностью часто прячется старая добрая лень, страх поражения (или успеха) и гадкое желание неудачи другим.

И вот важный вопрос: как найти себя на этой шкале? Где та мера стараний, которые нужно прикладывать для достижения желаемого? Где та мера сопротивления среды, до которой нужно упорствовать и преодолевать, а после которой смириться и отпустить?

Очевидно, правда где-то в содружестве этих двух противоположностей, в каком-то здоровом сочетании стараний с одной стороны и понимания, что мы не властны над результатом с другой.

И подобно тому, как 95% работы крестьянина делают солнце, дождь и естественная склонность растений расти, 95% любого нашего успеха имеют вполне природное происхождение. Среди них наш рост и возраст, живость нашего ума, твердость нашей воли и все прочие стартовые условия. Т.е. нам нужно "всего лишь" добросовестно помочь большому природному процессу, вложив в дело свои 5%, не притворяясь, что их 100 или 50. Без сверхусилий и без неуважения к реальности. Осознав себя как часть большего, но не сняв с себя ответственность. Не больше и не меньше, чем это возможно лично для нас.

И тогда в выборе процесса, которому мы помогаем, заключается наша свобода, а в наших честных усилиях - наша реализация. И как тут рано или поздно не быть успеху?



среда, 14 августа 2019 г.

Мандарины

Мальчик лет пяти и мальчик лет четырнадцати на соседних койках в больничной палате.
Маленький :

- А у тебя сколько еще мандаринов осталось? У меня закончились...
У меня много, бери
Спасибо

Мандарины - единственная яркая вещь во всей зимней больничной жизни. Полюс теплого среди тусклой белизны стен и линолеума цвета синих советских треников. Привет из другого мира.

У маленького рядом мама, а еще к нему ходят почти каждый день папа или бабушка. Большой лежит один и давно, месяца два, с чем-то тяжелым. Одежда его уже изрядно заносилась. Мобильных телефонов еще нет , так что ни с кем, кроме врачей и маленького он не разговаривает. Лежит и читает толстенную книжку или смотрит в окно. Он уже подробно изучил свой небольшой участок неба, между рамой, домом и деревом. Иногда он смеется над маленьким, но по-доброму, так что маленький не обижается.

Через два дня:

Мне еще привезли, бери теперь мои
Спасибо, у меня еще есть
Ну я тогда еще съем, раз ты не будешь

Маленькому скучно. Читает он пока с трудом, но может часами слушать, когда ему читают взрослые. А они читают каждый раз, когда приходят, потому что разговаривать с маленьким им особенно не о чем. Когда маленькому читают, большой тоже слушает. Читают хорошо, интересно, серьезно. В пластичном голосе читающих без труда угадывается высшее образование, сотни книг, прочитанных про себя. Большой совсем из простецких, вряд ли ему когда-нибудь так прекрасно читали. Закрывает глаза и представляет, что читают ему, бесконечные сказки и истории, тихим добрым голосом.

Мама маленького совсем молодая, красивая. Она всегда ласково говорит с большим и отворачивается, когда ему делают чудовищно болючие уколы - чтобы не смущать. Для большого такая деликатность удивительна, и он за нее благодарен. У него дома все совсем не так, и мама у него совсем другая. Она как-то приезжала, всего один раз, давно и издалека. По сравнению с мамой маленького он довольно старая, неряшливая и несчастная. Большой даже был немного рад, когда она уехала.

Через три дня:

А у тебя еще есть мандарины?
Две штуки.
Можно один?
Хватай!

Все, мандарины у большого закончились, и взять неоткуда. Последняя ниточка лопнула. Правда, у него еще есть полпачки печенья, но печенье у маленького тоже есть, оно медленнее кончается, чем мандарины.

Маленький последние дни лежал под капельницей и вообще почти не ел. Но теперь ему полегчало, и аппетит у него свежий. Все этому рады, и красивая мама, и старая сварливая медсестра, и разные приходящие недоступные врачи.

А вот большому не легче, ему, наоборот, хуже. И дело тут не в мандаринах. У большого все меньше сил. Его переводят куда-то в другое крыло, где всем так же плохо. Он в кресле-каталке, оборачивается и подмигивает маленькому, дескать, не унывай тут без меня. Весь его скудный багаж умещается у него на коленях. Сидит он уже с трудом, и немного плачет, потому что он в общем-то тоже довольно маленький, а здесь он как будто привык, прилепился, и теперь ему грустно и страшно.

Мама маленького в последний момент сует большому кулек с мандаринами и гладит его по голове. Говорит, что он молодец и храбрый, и что все будет хорошо. Большой отворачивается, не хочет напоследок плакать, хочет ей понравиться своей твердостью, взрослостью. Она счастливая, маленький почти здоров, скоро выписка, и ей слегка неловко перед большим за свою радость. У большого все - по нисходящей, какая-то медицинская хворь мучает его все сильнее, иди пойми, что с этим делать, особенно если ты совсем один и совершенно бесправен.

А маленький быстро забывает большого, так захватывает его вновь накатившее здоровье. На своих тонких ногах он ковыляет по палате и коридору, не унимаясь, иногда падая от слабости и смеясь от счастья, разбегается и с большого расстояние изо всех сил бежит (еле плетется) к своей красивой маме. Большого он вскоре окончательно забыл и больше никогда не видел.