Есть известная история про маркетинговое чудо с продажей попкорна в кинотеатрах. Сначала было три размера стаканов - маленький, средний и большой. И люди брали в основном средний т.к. средний был довольно большой, а большой был самый большой. Посерединке брали, без экстрима, как все. По Гауссу. Ситуация в корне поменялась, когда к этому модельному ряду добавили ОГРОМНЫЙ стакан, не стакан даже вовсе, а без преувеличений - ведро. Что произошло, легко предугадать: ведро берут крайне редко, зато горб Гаусса передвинулся со среднего на большой стакан. Люди по-прежнему берут не самый большой и не самый маленький, по-прежнему по медиане. По той, которую им показали.
Сейчас много говорят о том, что, при всем аналитическом потенциале мозга, люди часто ведут себя нерационально даже по таким вот несложным поводам. Идолы Френсиса Бэкона в полном составе. Если посмотреть на дело с некоторым техническим упрощением, то правильный выбор должен складываться из двух компонент: трудность реализации (чего мне будет стоить осуществление конкретного сценария) и привлекательность результата (насколько я буду счастлив по его достижении). Дэн Гилберт утверждает (довольно убедительно), что мы, как правило, не сильны в оценке как одного, так и другого. Слишком размытое понятие трудности и удовлетворенности. Слишком много квази-измеримых и скрытых факторов в обеих компонентах. Слишком довлеют обстоятельства всех-всех наших предыдущих выборов. Глядя, как неблестяще мы выступаем в простейших ситуациях, остается только ужасаться, как же мы ведем себя в ситуациях действительно сложных, где факторов на порядок больше и цена ошибки существенная.
Но большая проблема, на мой взгляд, не в том даже, какие мы в массе недалекие и ведомые, и как мы неидеально выбираем. А в том, что на свой выбор возлагаем слишком большие надежды. Мотивационные ораторы убедили нас, что мы целиком хозяева своей судьбы. Мы знаем множество историй ярких людей, переменивших волевым образом свою жизнь. Мы убеждены, что, при том, сколько у нас свободы выбора, если мы не счастливы и не блистательны, то это исключительно наша вина. Надо было лучше выбирать.
Если что-то не ладится в семье - плох наш выбор супруга. В мире семь миллиардов человек, серьезно нельзя было выбрать получше? Если мы не счастливы в работе, кто в этом виноват? Кто не нашел свое призвание, не создал свой бизнес, не изучил достаточно рынок труда и не устроился на лучшую возможную работу? Если мы вложили деньги не в те бумаги, то это целиком наша вина. Можно было вложить в другие, и все было бы хорошо. Кто не велел выбрать поумнее при том, что возможности-то (теоретически) были! Чей это несомненный провал, как не наш? И проч., и проч.
Не хочу примыкать к тем, кто, бездействуя, винит во всем обстоятельства и других людей. Такая позиция тоже не сулит ничего хорошего и только день за днем сужает и обедняет нашу жизнь, наполняя нас ощущением горечи и беспомощности. Однако, на мой вкус, наша способность буквальным, прикладным образом повлиять на свою судьбу посредством технически безупречного выбора сильно переоценена.
Барри Шварц рассказывает, как быстро в современном постиндустриальном обществе разрастаются варианты выбора (explosion of choices), и как это, вместо освобождения и удовлетворения, приводит к параличу выбора и разочарованию, который постепенно накрывает все сферы жизни. Все потому, что большое количество вариантов в нашем понимании равно тому, что наша идеальная жизнь возможна и выбрать ее - в нашей власти. Все потому, что мы чувствуем колоссальную ответственность за качество своего выбора, не всегда сообразную его важности.
...А между тем множество действительно важных выборов совершаются автоматически, в согласии с обстоятельствами превосходящей силы. К примеру, масса людей (я в их числе) ни на минуту не озадачивались вопросом, идти ли после школы в институт. Вариант не идти просто не рассматривался, наряду с карьерой воровки на доверии или профессионального гольфиста. Единственный вопрос был, на кого учиться. Обогатил бы мою жизнь более широкий выбор в 16 лет? Сословные предрассудки говорят, что нет, что образование входит в некий минимальный набор вещей, необходимых для жизни. Хотя, строго говоря, это не так.
Или вот вступление в брак. Не секрет, что романтическая привязанность как основание для брака – изобретение в исторической перспективе крайне недавнее и до сих пор далеко не везде принятое как безусловная общественная норма. Говорят, что в Индии не менее половины браков организовано семьями (arranged marriage). Социальная часть с огромной тщательностью прорабатывается старшим поколением, вопросы личной совместимости – астрологом, в обоих случаях – людьми, не подверженными влиянию момента. Процесс длится год-полтора, что дает молодым людям время настроиться на долговременную приязнь друг к другу. Тот факт, что выбора нет, в известном смысле упрощает эту задачу. Если же посвятить то же время скрупулезному взвешиванию кандидатуры партнера против нескончаемых доступных альтернатив, результат, скорее всего, будет другим.
При этом людям зачастую трудно сознательно отказаться от выбора. Слишком велик страх что-то упустить, и мы поэтому оставляем задние двери открытыми и строим запасные аэродромы, не порываем окончательно с бывшими и пытаемся, не двигаясь с места и ничем не рискуя, заполучить вид на жительство в Евросоюзе. Такая позиция, создавая некую иллюзию безопасности и не-невозвратности выбора, в действительности отнимает наши силы и не позволяет поверить в ту жизнь, которую мы живем прямо сейчас.
...Есть такая китайская премудрость. У старика ушла лошадь (печаль). А потом эта лошадь вернулась, и привела с собой еще одну (радость). Это вторую лошадь старик отдал сыну, тот упал с нее и сломал ногу (печаль). А потом по причине этой травмы сын не попал под воинский призыв (радость). И так далее. Когда китайцы хотят ввернуть в разговор мысль о том, что не в наших силах предугадать долгосрочные последствия событий, они просто говорят: "У старика ушла лошадь". И всем все понятно.
И потому, наверное, не стоит притворяться, что, как следует напрягшись и все взвесив, мы можем на десять лет вперед просчитать и предвидеть социальные катаклизмы, близость близких людей или даже трансформацию наших собственных желаний, все предусмотреть и гарантировать самим себе максимальную отдачу от собственных усилий. А стоит, наоборот, обрести некую толику смирения и мудрости, такого рода отношения к жизни, когда мы в полную силу делаем то, что считаем правильным, и при этом не слишком ревностно следим за тем, чем жизнь нам за это отплатила. Чуть больше верим в то, во что действительно верим, и потому чуть дольше готовы жить без отклика, без внятного материального подтверждения правильности нашего выбора.
Сейчас много говорят о том, что, при всем аналитическом потенциале мозга, люди часто ведут себя нерационально даже по таким вот несложным поводам. Идолы Френсиса Бэкона в полном составе. Если посмотреть на дело с некоторым техническим упрощением, то правильный выбор должен складываться из двух компонент: трудность реализации (чего мне будет стоить осуществление конкретного сценария) и привлекательность результата (насколько я буду счастлив по его достижении). Дэн Гилберт утверждает (довольно убедительно), что мы, как правило, не сильны в оценке как одного, так и другого. Слишком размытое понятие трудности и удовлетворенности. Слишком много квази-измеримых и скрытых факторов в обеих компонентах. Слишком довлеют обстоятельства всех-всех наших предыдущих выборов. Глядя, как неблестяще мы выступаем в простейших ситуациях, остается только ужасаться, как же мы ведем себя в ситуациях действительно сложных, где факторов на порядок больше и цена ошибки существенная.
Но большая проблема, на мой взгляд, не в том даже, какие мы в массе недалекие и ведомые, и как мы неидеально выбираем. А в том, что на свой выбор возлагаем слишком большие надежды. Мотивационные ораторы убедили нас, что мы целиком хозяева своей судьбы. Мы знаем множество историй ярких людей, переменивших волевым образом свою жизнь. Мы убеждены, что, при том, сколько у нас свободы выбора, если мы не счастливы и не блистательны, то это исключительно наша вина. Надо было лучше выбирать.
Если что-то не ладится в семье - плох наш выбор супруга. В мире семь миллиардов человек, серьезно нельзя было выбрать получше? Если мы не счастливы в работе, кто в этом виноват? Кто не нашел свое призвание, не создал свой бизнес, не изучил достаточно рынок труда и не устроился на лучшую возможную работу? Если мы вложили деньги не в те бумаги, то это целиком наша вина. Можно было вложить в другие, и все было бы хорошо. Кто не велел выбрать поумнее при том, что возможности-то (теоретически) были! Чей это несомненный провал, как не наш? И проч., и проч.
Не хочу примыкать к тем, кто, бездействуя, винит во всем обстоятельства и других людей. Такая позиция тоже не сулит ничего хорошего и только день за днем сужает и обедняет нашу жизнь, наполняя нас ощущением горечи и беспомощности. Однако, на мой вкус, наша способность буквальным, прикладным образом повлиять на свою судьбу посредством технически безупречного выбора сильно переоценена.
Барри Шварц рассказывает, как быстро в современном постиндустриальном обществе разрастаются варианты выбора (explosion of choices), и как это, вместо освобождения и удовлетворения, приводит к параличу выбора и разочарованию, который постепенно накрывает все сферы жизни. Все потому, что большое количество вариантов в нашем понимании равно тому, что наша идеальная жизнь возможна и выбрать ее - в нашей власти. Все потому, что мы чувствуем колоссальную ответственность за качество своего выбора, не всегда сообразную его важности.
...А между тем множество действительно важных выборов совершаются автоматически, в согласии с обстоятельствами превосходящей силы. К примеру, масса людей (я в их числе) ни на минуту не озадачивались вопросом, идти ли после школы в институт. Вариант не идти просто не рассматривался, наряду с карьерой воровки на доверии или профессионального гольфиста. Единственный вопрос был, на кого учиться. Обогатил бы мою жизнь более широкий выбор в 16 лет? Сословные предрассудки говорят, что нет, что образование входит в некий минимальный набор вещей, необходимых для жизни. Хотя, строго говоря, это не так.
Или вот вступление в брак. Не секрет, что романтическая привязанность как основание для брака – изобретение в исторической перспективе крайне недавнее и до сих пор далеко не везде принятое как безусловная общественная норма. Говорят, что в Индии не менее половины браков организовано семьями (arranged marriage). Социальная часть с огромной тщательностью прорабатывается старшим поколением, вопросы личной совместимости – астрологом, в обоих случаях – людьми, не подверженными влиянию момента. Процесс длится год-полтора, что дает молодым людям время настроиться на долговременную приязнь друг к другу. Тот факт, что выбора нет, в известном смысле упрощает эту задачу. Если же посвятить то же время скрупулезному взвешиванию кандидатуры партнера против нескончаемых доступных альтернатив, результат, скорее всего, будет другим.
При этом людям зачастую трудно сознательно отказаться от выбора. Слишком велик страх что-то упустить, и мы поэтому оставляем задние двери открытыми и строим запасные аэродромы, не порываем окончательно с бывшими и пытаемся, не двигаясь с места и ничем не рискуя, заполучить вид на жительство в Евросоюзе. Такая позиция, создавая некую иллюзию безопасности и не-невозвратности выбора, в действительности отнимает наши силы и не позволяет поверить в ту жизнь, которую мы живем прямо сейчас.
...Есть такая китайская премудрость. У старика ушла лошадь (печаль). А потом эта лошадь вернулась, и привела с собой еще одну (радость). Это вторую лошадь старик отдал сыну, тот упал с нее и сломал ногу (печаль). А потом по причине этой травмы сын не попал под воинский призыв (радость). И так далее. Когда китайцы хотят ввернуть в разговор мысль о том, что не в наших силах предугадать долгосрочные последствия событий, они просто говорят: "У старика ушла лошадь". И всем все понятно.
И потому, наверное, не стоит притворяться, что, как следует напрягшись и все взвесив, мы можем на десять лет вперед просчитать и предвидеть социальные катаклизмы, близость близких людей или даже трансформацию наших собственных желаний, все предусмотреть и гарантировать самим себе максимальную отдачу от собственных усилий. А стоит, наоборот, обрести некую толику смирения и мудрости, такого рода отношения к жизни, когда мы в полную силу делаем то, что считаем правильным, и при этом не слишком ревностно следим за тем, чем жизнь нам за это отплатила. Чуть больше верим в то, во что действительно верим, и потому чуть дольше готовы жить без отклика, без внятного материального подтверждения правильности нашего выбора.
Комментариев нет:
Отправить комментарий