Когда тебя понимают

Примите во внимание атмосферный столб. Мне кажется даже, что он давит на меня значительно сильнее, чем на других граждан.

                            

                             Ильф, Петров

У Кови в какой-то книжке была такая история. В вагон метро заходит папа и двое детей. Дети начинаю бегать по вагону, кричать, беситься, валяться на полу, толкаться и безобразить. Папа при этом безучастно сидит и никак не реагирует. Постепенно в вагоне растет возмущение, мол, обуздал бы папаша своих детей, а то нормальные люди не могу спокойно газету полистать. Папа, поймав на себе пару осуждающих взглядов, сообразил, наконец, в чем дело и сказал: «Простите, им час назад сообщили, что умерла их мать. Мы все сейчас растеряны и не знаем, что нам дальше делать». Стоит ли говорить, что возмущение тут же испарилось, и весь вагон взглянул на ситуацию иными глазами. История иллюстрирует тот факт, что мы крайне мало знаем про обстоятельства жизни других людей, и поэтому лучше бы нам воздержаться от поспешного осуждения. Посыл правильный, конечно, но недостаточный, неглубокий.

Если по-честному, то вообще каждый человек для нас – загадка, кот в мешке, только внешне похожий на других или на нас. То есть теоретически мы можем попытаться наложить на себя карту его жизни и пофантазировать, как бы мы ощущали себя в его ситуации. И когда ситуация ударная, типа той, что описана в истории, то нам кажется, что мы в целом все понимаем. Правда, однако, в том, что на самом деле мы понятия не имеем, каково это – быть им.

Мы не знаем, какое сопротивление он должен преодолевать, просто живя свою жизнь изо дня в день, какие соблазны раздирают его душу, какая непреодолимая сила гонит его по ухабам жизни, какой всевластный страх заставляет его действовать глупо и во вред себе, какая предательская вялость сковывает его позывы к лучшему, какой гнусный тревожный зуд отравляет его самые светлые моменты, какая дырявая и глупая память не может удержать самых важных вещей. Мы не знаем, как он счастлив, когда счастлив, и как несчастен, когда несчастен, и почему одно сменяет другое. Мы никогда не поймем, какова на вкус и на вес его радость и его горесть. Этакий многомерный тезис о том, что сытый голодного не разумеет. Только на самом деле вообще никого, ни голодного, ни другого сытого.

А если все же понимаем, то отчего-то осуждать совсем не хочется. Понимание ведь здесь означает не логически объять что-то составное или громоздкое, а встать на единственную в мире уникальную и неформальную правду другого человека. Правду, чаще всего не проявленную никаким ясным языком, или даже напротив, запутанную его собственными попытками рационализации. Правду человека, который, вероятно, вторгается в нашу жизнь с разными неудобствами. Кого-то, кто не видит очевидного для нас решения ситуации. Кого-то, кто не может бросить пить или врать, или начать нормально общаться с людьми, или прилежно работать, или больше читать, или быть добрее и тоньше, или, наоборот, решительнее и жестче, или больше интересоваться другими, а не собой, или еще что-то.

Понять означает: признать, что по каким-то веским причинам он – не может! Не одобрить его, не согласиться с ним, не поддержать его в том, что он делает, а именно признать, что у него есть причины на то, чтобы так себя вести. Независимо от того, внутренние ли это, невидимые нам причины, или биографически значимые, понимаем ли мы их, считаем ли уважительными, сам ли он их породил или кто-то другой – они есть. Он не агент зла, подосланный лично к нам, а шлюпка в океане. Не головой понять, а внутренне встать на платформу, с которой ему невозможно сойти. Желудком почувствовать голод другого человека.

Как самые обычные люди, мы иногда понимаем тех, кто внутренне очень на нас похож. При том, насколько ограничена наша способность к пониманию других, это величайшая и редчайшая ценность. Это то, что в народе называется родственные души, и это прекрасно, это то, к чему все мы стремимся, то, что не дает нам сгинуть в одиночестве. Но понять такого человека – очень простая задача. Она решается постановкой себя на его место, как учили в детстве. Только всегда забывали сказать, что люди разные, и, скорее всего, я на его месте буду совсем не таким, как он.

Тех же, кто способен так вот понять многих людей, называют мудрыми и даже добрыми. Тех, чья душа настолько богата и вместительна, что они находит в ней отклик не на один вид действий, а на несколько, не одну правду, а целое множество правд. Тех, кто не пытается мысленно пересилить других людей, а относится к ним как к явлениям природы, развивающимся по своим, независимым законам. Кто одинаково не злится ни на дождь, ни на забрызгавший их автомобиль... Пишу и чувствую, насколько как до небес мне самому до такого мироощущения, насколько редки и незабываемы, как жемчужины в навозе, его светлые проблески!